Читая отдельные главы произведения А.С.Пушкина "Евгений Онегин" на французском языке, я вполне естественно сравнивала их содержание с родным языком, и на первых порах чувствовала отрицательное отклонение некоторых грамматических значений французского языка от родного языка-эталона. В связи с этим я заинтересовалась историей перевода произведений А.С.Пушкина поэтами разных времен и неожиданно для себя открыла следующее: когда к 100-летию гибели Пушкина М.Цветаева, в ту пору жившая во Франции, стремилась организовать полноценное издание пушкинской поэзии, по-французски, она столкнулась с определенными трудностями: "Мне твердят: Пушкин непереводим -, писала она Полю Валери - как может быть непереводим уже переведенный, переложивший на свой (общечеловеческий) язык несказанное и несказанное?" Конечно, особенно значительные трудности возникают при переводе с русского языка на французский - куда большие, чем с французского на русский. По мнению Цветаевой, немецкий и русский близки с поэзией; французский - антипоэтичен, потому что "уже создан", не способен к становлению в процессе поэтического перевода. И все же Пушкин по-французски возможен и необходим. Цветаева уже доказала свое убеждение, переведя несколько труднейших, казалось бы невозможных для переосоздания стихотворений -, таких, как "Бесы", "К морю", "Гимн в честь чумы".

Стихи Пушкина начали переводить на французский язык рано - почти сразу же после появления "Руслана и Людмилы". Первый переводчик был Эмиль Дюпре (1820). Французский перевод иногда словесно далек от оригинала, но по тону и стилю ему вполне соответствует, хотя восьмисложник заменен десятисложником.

Далее идут "Бахчисарайский фонтан" (перевод Жана-Мари Шопена) (1826), "Кавказский пленник" (перевод Александра де Рогье) (1828). Прозаический перевод Рогье неточен: он изобилует привычными перифразами и банальными эпитетами, он игнорирует важные для Пушкина лирические обобщения, утратить такое отступление - значит, пожертвовать поэтическим своеобразием Пушкинского романтизма; это способствовало банализации Пушкина.

Далее шли блестящие переводчики Пушкина: Каролина Павлова и Эмиль Мещерский. При их переводе не нарушается стиль, дух, эмоциональный настрой, все следует движению лирического сюжета, но Мещерский умер, и далее наступает долгая пауза и Пушкина переводят ремесленники или ученые-педанты, вроде Тардифа де Мелю ("Сказка о золотом петушке"), граф Эжен де Порри ("Цыганы", "Кавказский пленник", фрагменты "Онегина" и др.) - все эти работы более или менее добросовестны, но не поднимаются выше среднего уровня. Стоило ли удивляться, что такой Пушкин никого во Франции не заинтересовал.

Банальным Эжена де Норри и Готье противостоял блестящий, талантливый Проспер Мериме, который восхищался Пушкиным и отлично перевел "Пиковую даму" (1849), но стихи перелагал прозой - "Цыганы", "Анчар" и др. С интересом Мериме к пушкинским "Цыганам" возможно связана его гениальная "Кармен".

Прозаический опыт Мериме продолжал И.С.Тургенев в сотрудничестве с Луи Виардо. Им принадлежит перевод таких произведений, как "Анчар", "Каменный гость", "Русалка", "Онегин" (1858-1862). Мериме и Тургенев способствовали пробуждению интереса к Пушкину во Франции.

Далее идет А.Дюма, который перевел несколько стихов по подстрочникам, предложенными ему романистом Д.В.Григоровичем. Дюма не знал русского и поэтому перевод пушкинских стихов вырастает более чем вдвое. Многословие Дюма отличается не только расплывчатостью и водянистостью, но и прямо противоположным пушкинскому стилю.

Далее Пушкина переводил Анри Грегуар (1881-1964). Он был страстным поэтом-переводчиком, оставившим немало весьма удачных воссозданных стихов Пушкина, например, перевод стиха "19 октября" (1825) может почитаться образцовым. Таковы важнейшие эпизоды "французского" Пушкина.

Таким образом, роман "Евгений Онегин" был переведен такими поэтами, как Эжен де Порри (фрагменты), Гастон Перо, Морис Колен, И.С.Тургенев в сотрудничестве с Луи Виардо. Луи Арагон со свойственным ему блеском перевел в 1965 году несколько строф из I главы, после него "Евгения Онегина" отлично перевели Жан-Луи Бакес и Роже Легра.

Из вышеназванных переводов мне удалось познакомиться с переводом Луи Арагона и на его примере я попыталась преодолеть барьер отчужденности к структуре иноязычной речи, изучая произведение Пушкина "Евгений Онегин" на русском и французском языках.